Россиянина, оказавшегося на Аляске, среди прочих изумлений ждут деревянные рубленые дома, бани, православные церкви.

Деревянные православные церкви — достопримечательность штата. Русская Аляска — это начало ее современной истории, саги о Великой Природе и ее освоении человеком. Русские рубили церкви из дерева, не знаю, есть ли иные из почти 100 действующих православных церквей на Аляске. Все они небольшие, скромны убранством, некичливы, небес не скребут и умиляют своей соразмерностью. Уважением пользуются неизменным: по пути из Хомера в Анкоридж (это около 300 км) путеводитель велит вам смотреть и влево, и вправо, природными красотами восторгаясь, но свернуть в сторону порекомендует, лишь чтобы полюбоваться единственным рукотворным объектом — православной церковью в Нинильчике. В старообрядческом поселке Николаевск, спрятавшемся в сопках Кенайского полуострова Аляски от бренного и суетного мира, на углу Николаевской и Болотной улиц стоит изумительная церквушка. Какой ковер-самолет перенес ее сюда из русской земли в совершенно американский, но населенный русскими людьми поселок, в котором женщины ходят в платочках и длинных платьях, а русский язык не замусорен новоязом?.. Поселку нет и полувека (переселились сюда старообрядцы с помощью Толстовского фонда), но впечатление — будто машина времени что-то перепутала... Народ на Аляске приспособился к суровой погоде, обустроился, причем обустройство это часто сопровождалось cобственноручным возведением дома. Благо строительный материал растет здесь в изобилии.Моему другу Лэрри Риверсу за шестьдесят, но пенсионерское дело он понимает своеобразно: восстанавливает свой дом в тайге под деревушкой Талкитна, что в предгорьях пика Мак-Кинли. – Что, — спрашиваю, — думаешь жить там? Талкитна надоела? – Да нет, — говорит, — просто не хочу видеть, как дом, построенный своими руками, разрушается от времени: слишком многое с ним связано. Да и строить люблю.Может, я мало колесил по Аляске, но нигде не видел брошенных изб, как на русском Севере... Пролетая с Лэрри на его двухместном самолетике над предгорьями Мак-Кинли, обращаю внимание на купол дома, строящегося у озера. Спрашиваю: «Кому тут, в тайге, церковь понадобилась?» — «Да нет, — отвечает Лэрри, — это Уэсли себе дом строит». — «А кто ему помогает?» — «Никто». — «А что, — спрашиваю, — у него нет дома?» — «Есть». — «Так зачем он новый строит?» — «Ему нравится». Уэсли — 91 год.Крис, хозяин Russian River Lodge, изумительной рубленой усадьбы на берегу реки Кенай в месте впадения в нее Русской реки, сам создавший сие великолепие из старой бревенчатой избы, предлагает: «Не хочешь ли сходить в мою steam bath?» (В прямом переводе — нечто вроде паровой ванны.) Заинтригованный, вхожу... в истинную, но все же необычную русскую баню, с деревянными кадушками и черпаками, полками и даже шкаликом эвкалиптового масла из Австралии... Наподдав духмяного пару, допрашиваю хозяина: «Кто научил такие steam bath строить?» — «Индейцы, — с готовностью отвечает Крис. — У них это называется banya».Я выпадаю в осадок окончательно. «Banya», — ничтоже сумняшеся повторяет Крис.Пол в «банье» Криса — из крошеного (размером с булыжник) местного камня, на котором закреплен деревянный настил (вода свободно стекает), в окнах — витражи, полки и стены из какого-то красного древа — мореная лиственница, что ли.Круг замкнулся. Русские, осваивавшие эти нелюбезные просторы в XVIII–XIX веках, разумеется, строили для себя телесно-душевные услады — бани. А туземцы любопытствовали. По мере исхода русских после продажи Аляски в 1867 году индейцы полезную вещь не забыли — и обучили сей премудрости англосаксов, пришедших на смену русским. Шофер такси в Анкоридже (из туземных народов) на вопрос о бане оживился: «Как же, известное дело, и для тела, и для души благость…»Но и баня Криса, и русско-финская сауна в другом лодже, хоть и располагались на берегу, но тропинки-настила к воде не имели. Индейцы помнили, что русские всегда ставили баню на берегу, но в отличие от бесшабашных славян местные жители по доброй воле в студеную воду никогда не лезли, что и привело к атрофии этой важнейшей из банных процедур... Мы, помню, в сибирской тайге после парной в ледяную воду сигали с охотой — но что ж в чужой монастырь со своим уставом... Кстати, слово «тайга» каждому аляскинцу понятно, хотя термин «буш» им привычнее (никаких аналогий — слово исконное, означает все, что находится вне поселений и дорог).Лэрри обстоятельно рассказывает о банях. Да, индейцы их строили, но заглубленные, полуземлянки; ныне их обычное название — сауна, привезенное скандинавами в последние десятилетия. Как ни странно, баня на Аляске не стала таким же неизменным атрибутом быта, как в Финляндии и прочих неизбалованных средиземноморскими бризами странах. – Почему, — спрашиваю у Лэрри, — так?– Да в основном, — говорит, — потому, что активный приток населения в штат произошел тогда, когда народ уже стал избалованным чудесами сантехники.Дерево — исконный материал фронтирьеров, первопроходцев, освоивших всю Северную Америку и вытеснивших коренные народы — индейцев — из их родных мест. Кочевой образ жизни обитателей прерий не мог сочетаться с оседлостью рубленой избы, но белые поселенцы свои дома строили из дерева. А потом настал «каменный век» домостроения, но и «деревянный» не сгинул, рубленые дома не стали анахронизмом. За исключением Анкориджа и частично трех-четырех прочих относительно крупных городков штата — Аляска остается деревянной. И уже перестаешь удивляться, заходя в деревянный оружейный магазин в Анкоридже или Фербенксе или обнаружив в единственном (разумеется, деревянном) магазине в Хейнсе на соседних прилавках буханки хлеба, пакеты молока и пачки патронов с ружьями и пистолетами.Деревянными строились и таковыми остались магазины, рестораны, склады и производственные постройки, отели, школы, церкви всех многочисленных религий. Ну и, конечно, жилые дома — размашисто-американские, когда на семейную пару приходится не одна сотня квадратных метров. В деревушке Талкитна жили мы у тещи Лэрри — Розы. Ее прелестный деревянный дом на берегу таежного озера — предел мечтаний любого истомленного урбанизмом любителя природы.Такие вот дела. Мы на свои «деревянные» строим хоромы каменные, они на свои «вечнозеленые» — деревянные.

Текст с иллюстрациями можно посмотреть во вложенном файле (см. ниже).

Опубликовано в журнале "Пригород".